SARA. Во время войны законы молчат - Елена Фиштик
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В этот момент в комнату зашел отец и скомандовал Артуру:
– Пора. Я все проверил – никого!
Артур схватил Сару за руку и они направились к выходу.
Сара уже по дороге благодарила своих спасителей.
Дом, в котором жила Сара с мамой был совсем рядом, но преодолеть даже маленькое расстояние, после увиденного, было очень страшно.
Однако, на улице, как смело – ни души!
Артур и Сара прошли быстрым шагом расстояние до дома Сары, так ни с кем даже не встретившись, – все люди были напуганы и укрылись по домам.
– Мама, мамочка, – плача и причитая, Сара кинулась обнимать ее.
– Дочь, как ты? Где же ты была? – дрожа от приступа страха за свою Сару, прижимала к себе свою кровиночку, Эмма, вновь и вновь, как заведенная, находясь, все еще в шоковом состоянии, бубнила:
– Где же ты была? Где же ты была?
– Мамочка, я так боялась за тебя! Я только за водой вышла… Только вышла… А они налетели… А это Артур…
– А я уже все передумала, – рыдала мама.
– Не плачь мамочка! Не надо! Все хорошо!
– Да, да, моя радость, да мое солнышко!!! Все хорошо! Бог есть, бог есть! Бог есть… – Эмма не отпускала Сару из объятий, и совершенно не замечала Артура.
А Артур стоял у двери и радовался за них, за их счастливые лица.
Он улыбался, ему было хорошо.
Наконец, Сара положила на стол пакет с едой и сказала маме:
– Мама, это Артур. Он меня спас. Он спрятал меня у них дома, они тут рядом живут, ну ты знаешь – это их магазин мороженного.
– Спасибо, спасибо, – разглядывая Артура, повторяла мама. – Так это молодой Хельблинг? Проходите, что же вы стоите в дверях? Вы работаете у своего папы?
– А это еда, мамочка, – перебила маму немного возбужденная Сара.
– Откуда?
– Это его семья собрала для нас.
– Не надо. – Эмма была через чур гордая женщина. Она даже в лице изменилась. Стала строгой, и недавняя улыбка благодарности мгновенно исчезла с ее лица.
– Берите, берите, мы от чистого сердца, – улыбаясь сказал Артур, и поспешил откланяться, пока мама Сары не всучила ему пакет в руки.
Напевая любимую мелодию, Артур шел домой и мечтал, мечтал.., вспоминал как нес Сару на руках, как близко они стояли друг к другу, прячась за дверью, как она лежала на его кровати.
И ему захотелось поскорее очутиться дома, улечься в кровать, где еще совсем недавно лежала прекрасная девушка его мечты.
Глава 4. Предписание
С каждым днем обстановка во Львове становилось все опаснее и опаснее, появляться на улицах города, особенно евреем было крайне нежелательно.
Но и эта предосторожность уже не особо могла спасти, особенно евреев.
Группы людей с оружием ходили по домам и сверяли списки живущих.
Евреев тут же уводили.
Польские власти не могли противиться бандеровцам, немцам.
Им было предписано отслеживать еврейские семьи и переселять их в подвалы, а все имущество конфисковывать.
Немцы вошли во Львов утром 30 июня 1941 года. Украинские националисты – фракция Бандеры в ОУН, тотчас же создали в городе свои органы власти и «украинскую народную милицию». Главой украинского правительства был Ярослав Стецько, который еще весной 1939-го опубликовал статью в газете «Новый путь», высказав свою позицию относительно евреев.
Стецько настаивал, что евреи – «шкурники, материалисты, эгоисты», «народ без героики жизни, без величественной идеи».
Зато украинцы, по словам Стецько, «первыми в Европе поняли разложенческую работу еврейства», и в результате отмежевались от евреев века назад, таким образом сохраняя «чистоту своей духовности и культуры».
«Москва и жидовство – самые большие враги Украины, – писал Стецко.
– Настаиваю на уничтожении жидов и целесообразности перенести на Украину немецких методов экстерминации еврейства, исключая их ассимиляцию».
Именно Стецько 30 июня 1941 г. зачитал акт провозглашения государственности, который украинские националисты называют Актом восстановления Украинского Государства: «Восстановленное Соборное Украинское Государство будет тесно сотрудничать с Национал-социалистической Велико-Германией, которая под руководством Адольфа Гитлера создает новый порядок в Европе и мире и помогает украинскому народу освободиться из-под московской оккупации.
Да здравствует Организация Украинских националистов, пусть живет Проводник ОУН Степан Бандера!»2
В тот же день начался трехдневный еврейский погром, который был организован «украинской народной милицией» при попустительстве и подстрекательстве немцев.
Пришел черед и Сары с мамой.
Ранним утром в их дверь постучали.
Мама и Сара даже съежились от неприятного и требовательного стука.
Через минуту стук повторился и звучал еще более нетерпимо.
Почти сразу за дверью раздался голос:
– Открывайте. Городской совет.
И опять раздался стук.
Мама встала и медленно подошла к двери.
Сара прижалась к стене, тревожно провожая маму взглядом.
Эмма открыла дверь.
С ней вежливо поздоровались:
– Мадам Авербах, получите и распишитесь, вот здесь, – высокий мужчина в сером костюме ткнул пальцем в список.
Эмма взяла письмо на котором было написано, что оно из Горсовета, покрутила и вздохнула:
– Что это? – спросила она мужчину в сером, который, явно был главным.
– Откроете и прочитаете.
Он снова ткнул пальцем в список:
– Распишитесь.
Сара краем глаза следила то за мамой, то за «длинным дядькой».
В воздухе стояло напряжение.
Эмма медленно расписалась и закрыла дверь.
Тишина действовала угрожающи. Сара быстро подскочила к маме и сказала:
– Давай уже, открывай.
– На, открой.
Сара читала предписание и слезы лились градом, капая на бумагу, ложаль большими бесцветными кляксами.
Эмма смотрела в окно и молчала.
Шок!
А что дальше?
Предписание гласило, что они обязаны освободить квартиру в течении трех дней, и что их переселяют в подвальное помещение.
В этот момент опять раздался стук в деверь.
Сара вздрогнула, а Эмма решительным голосом спросила:
– Кто там?
– Эмма, это я – Мара, открой.
Эмма подошла к двери и отворила.
– Здрасьте! Эмма, кто это был? Зачем они к тебе приходили?
– Ой, и не спрашивай! Вот! – Эмма протянула соседке предписание.
Та быстро пробежала текст глазами и взмолилась:
– Боже ж мой, боже! – застонала Мара, – ну все, и к нам теперь скоро прийдут.
– Может и обойдется.
– Та где же там, каждый день, то одних, то других, то выселяют, то вообще, неизвестно куда уводят, – не унималась соседка.
Эмма тяжело вздохнула.
Сара сидела на краю дивана и смотрела то на маму, то на соседку напуганным взглядом.
– Слушай, Эмма, ты, если что, не переживай, мы тебе поможем.
В дверь опять постучали:
– Иду, – равнодушно и бесстрашно Эмма подошла к двери и открыла ее.
– Ну что тут у вас? – спросил сосед Эмму и тут же перекинулся на жену, – ты, Мара, как уйдешь, так уйдешь!
– Так ведь вот, смотри, у них предписание. Господи, что же это творится?
– Что это? – беря в руки бумагу, старенький сосед достал из кармана очки, надел и начал читать вслух предписание, постоянно мотая от возмущения, головой и вставляя, после каждого предложения, – ой-ой-ой! ах ты!
Сара тихо всхлипывала в объятиях мамы, Мара тоже не могла удержаться.
Старый сосед, решил немного разгрузить обстановку:
– Все, все! Ну-ка вытерли все слезы. Все образуется! Обязательно! Это недоразумение. Скоро советская власть наведет здесь порядок.
– А если нет, то что? Как же жить дальше? Как выжить в этом ужасе? Куда спрятаться от этих гадов? – запричитала Мара.
– Марочка, будем живы – будем что-то думать, а если кто-нибудь из нас умрет, то я скорее всего, уеду в Израиль… – попытался пошутить дедуля.
– Да отстань ты со своими шутками! Вечно их вставляешь куда надо и не надо!
Мара, не на шутку была взволнована, она очень хорошо понимала, что рано или поздно, прийдет и их очередь.
После обеда к Саре зашел Артур.
Он был одет очень галантно: чистая белая рубаха, черные, хорошо сидящие на нем брюки, начищенные, и похоже, почти новые туфли, а прическа, старательно уложенная с идеальным пробором.
Сара рассказала ему про предписание, они сидели и рассуждали на животрепещущую тему.
Артур принес еду, которую, мама Сары всегда отказывалась брать, но Артур, оставлял пакет с едой на столе и после недолгой беседы с Сарой, уходил снова на работу в свой магазин.
Так и в этот день они уже прощались с Сарой, стоя на пороге квартиры. Он заботливо просил ее не выходить из дому, на улице очень опасно, банды свирепствуют и в этот момент послышался женский крик за дверью.
